МОСКОВСКИЙ ПАТРИАРХАТ
На вопросы телезрителей отвечает священник Михаил Легеев, клирик храма Рождества святого Иоанна Предтечи в деревне Юкки. Передача из Санкт-Петербурга.
– Богоявление — это, наверно, самый богословский из всех праздников. Как Вы считаете?
– Каждый из церковных праздников по-своему богословский. В каждом из них заключен свой особенный богословский смысл.
– Вы в свое время писали работу, посвященную богословию. Центральной мыслью было то, что богословие — это откровение Бога человеку. Не этому ли посвящен праздник Богоявления?
– Можно сказать и так. В каком-то смысле не только праздник Богоявления связан с откровением Бога человеку, но и вся жизнь Церкви и вся ее история. С этим откровением так или иначе все праздники связаны, но праздник Богоявления имеет свое особое место в ряду этих праздников и священных исторических событий, связанных со Спасителем. Ведь именно с этого момента, с Крещения Господня, начинается общественное служение Христа Спасителя, когда Он открывает Себя народу и начинает Свою проповедь. Я бы сказал, что особое место в откровении этот праздник имеет, а какое – мы сейчас по пунктам разберем.
– Вы уже сказали о Крещении. Почему у нас сочетаются эти два события: Богоявление и Крещение? Это синонимы или нет?
– Отвечая на этот вопрос, нужно понять, в чем смысл Крещения Христа Спасителя, и тогда будет ясен и смысл Богоявления, потому что одно вытекает из другого. Как Вы считаете, в чем смысл Крещения Христа именно с богословской точки зрения?
– Я думаю, это определенный Промысл Божий. Иоанн Креститель подготовил людей к пришествию Спасителя, и с момента Крещения Христос берет на Себя служение. Мне кажется, в этом суть.
– Отношения Бога с миром и с человеком историчны. Жизнь же Святой Троицы сверхисторична, внеисторична. Присутствуют иерархические отношения, но вне времени: Сын Божий рождается от Отца, Святой Дух исходит от Отца. Человек призван стать таким, как Бог, и в своем человеческом сообществе призван стать подобным Святой Троице. Своей жизнью он призван уподобиться жизни Святой Троицы, но человек тварен, он создан в процессе истории, поэтому в человеке все протекает в некоей протяженности. Адаму и Еве в раю Богом было заповедано определенное вызревание их природы, их личности, можно так сказать, которое должно было быть историчным, поскольку человек не вне истории. Человек должен был пройти по замыслу Божию определенный путь служения Богу в рамках этого вызревания, который был путем к обожению. Это не значит, что человек был вне Бога, он был безгрешен, и он был с Богом изначально, но тем не менее изначальное состояние Адама, пусть даже и безгрешное, пусть даже связанное с Богом и с божественными энергиями, требовало определенного вызревания. Адам не исполнил этого замысла Божия, пал, и в истории начинается медленный процесс исполнения этого замысла, но уже другим путем. И Христос Спаситель в Своей земной жизни, даже, точнее, в том отрезке этой жизни, который мы называем Его общественным служением, которое простирается от Крещения, выхода на проповедь и до Его смерти, Воскресения и Вознесения, являет человеку тот самый путь, когда-то не пройденный Адамом. Являет его не таким образом (тут есть важное отличие), что Его человечество в процессе этого пути соединяется с Богом, восходит к Богу, нет (Он всегда был Бог и человек), но самим этим общественным служением Христос Спаситель изображает для нас в земной реальности тот путь, который должен пройти каждый из нас, уже восходя к Богу. Крещение Христа Спасителя есть прежде всего прообраз того Крещения, которое совершается с каждым христианином при его вступлении в Церковь.
– В событии Богоявления всех очень интересует именно тот таинственный момент, когда Бог Отец свидетельствует о Сыне. Как Вы считаете, кому предназначалось это откровение?
– Конечно же, оно предназначалось человеку, так же, как и все в жизни Христа Спасителя предназначается человеку. Тут важно помнить о том, что Христос при Боговоплощении принимает на Себя падшую человеческую природу, но Он принимает эту природу совершенно добровольно. Он не принимает на Себя греховной испорченности нашей природы, а только следствия этой испорченности: телесное страдание, возможность умереть, то, что называется в богословии «непорочные страсти». Он алкал, жаждал, плакал, хотел спать и т. д. Высшей точкой этих непорочных страстей была Его добровольная смерть. Христос Спаситель принимает непорочные страсти, но остается совершенным Богом и совершенным человеком, причем совершенным во всех смыслах. Совершенным человеком Он являлся не только потому, что в Нем присутствовали дух, душа и тело, как в каждом из нас весь состав человеческой природы, но в том смысле, что эта природа была чужда какой-либо нечистоты. Поэтому все, что делает Христос Спаситель, нужно не Ему, а нам. Иногда даже среди некоторых богословов можно встретить такое мнение, что Христос Спаситель принимает испорченную природу человека, чтобы исцелить ее в Самом Себе. Если бы это было так, это означало бы нужду и Самого Христа Спасителя в этом исцелении. Если Он имеет в Себе что-то испорченное, то это требует исцеления. Но это не так. Христос Спаситель, выходя на Крещение, прообразует Крещение каждого из членов Церкви. А Богоявление – это глас Отца: «Се есть Сын Мой Возлюбленный, о Нем же благоволих» – и сошествие Святого Духа в образе голубя.
Тут мы можем обратиться к примеру нашей практической жизни, к нашему собственному Крещению. Когда человек крестится, входит в Церковь, он читает Символ веры, где исповедует веру в Отца, Сына и Святого Духа, который содержится в последовании Крещения. Также само Крещение совершается во имя Святой Троицы, в образ смерти и Воскресения Спасителя. Явление Бога Троицы в жизни отдельного человека совершилось при Крещении Христа Спасителя: это свидетельствует о видении Святой Троицы человеком, теми людьми, которые стояли вокруг Христа в тот момент. Но это видение есть образ будущего обожения, будущего теснейшего соединения человека с Богом, со Христом Спасителем и со всей Святой Троицей. Крещение отдельного человека (неслучайно я все время перехожу на эту параллель, чтобы был ясен смысл) вводит человека в мир Церкви, но ему еще предстоит пройти долгий путь, который заканчивается теснейшим соединением с Богом, обожением. Святитель Григорий Палама в XIV веке изображает этот путь, как путь от образа к реальности, или от веры к знанию. Мы исповедуем Символ веры. Крещение есть вообще Таинство веры во Святую Троицу, но вера есть образ невидимой реальности, а знание больше, чем вера. Знание, согласно святым отцам, есть теснейшее соединение с предметом знания. Знание — это не книжку святых отцов прочитать. Знание (в данном случае богопознание) — это теснейшее единение с Богом всем составом человеческой природы – духом, душой и телом, которые пока еще разрознены в человеке. Это теснейшее единение человека с Богом будет прообразовано и таинственно явлено нам в Самом Христе Спасителе через Его смерть и Воскресение. Он-то всегда был Бог, но для нас Он передает, если можно так выразиться, не только являет, но и реально передает свое богочеловечество, вручает нам, Церкви через смерть и Воскресение. И через это каждый из нас, пребывая в Церкви, участвуя в таинстве Евхаристии, восходит к Богу и соединяется со Святой Троицей, со Христом Спасителем. Осуществляется познание Богочеловека, или обожение (это грани одной и той же реальности). А Крещение прообразует эту будущую реальность, оно есть образ реальности. И в этом смысле мы можем одинаково говорить и о Крещении отдельного человека, и о Крещении Христа Спасителя, помня, что Его Крещение прообразует реальность будущего богообщения для нас. Им все совершается для нас, ничего не совершается для Себя Самого.
– Не до конца понятен такой момент: откровение Бога человеку начинается еще до Его Крещения. Любой человек, приходя в Церковь, сначала узнает Бога по каким-то событиям своей жизни, а потом происходит Крещение. Как это соотносится с Крещением Господним?
– Что происходит вообще в Крещении человека? Можно сказать, смена хозяина. Был такой период в истории Церкви, сейчас ученые его называют период «мужей апостольских». Мужи апостольские были непосредственными учениками апостолов, трудились в конце I – начале II веков. В этот период особенно употребительно было выражение о двух путях: жизни и смерти. Это было именно потому, что в этот период особенно значимой темой богословия была тема Крещения: период был катехизический. Задача мужей апостольских была привести человека в Церковь, которая только начинала расширяться, и была задача привести в нее тех, кто к ней обращался. Есть два пути: жизни и смерти, путь диавола и путь Христов. Человеческая природа сложна и состоит из духа, души и тела. Высшее начало природы – дух, который неделим в самом себе. Душа сложна, имеет силы – разумную, чувственную, волящую, и они могут между собой взаимодействовать. Тут уже нет такой простоты. Тело еще более сложно, имеет множество сил. Действительно, в Крещении происходит такая вещь: человеческий дух разворачивается от мира, от диавола и поворачивается ко Христу. До этого он по касательной смотрел, а сейчас он смотрит в глаза Христу. Это символически подтверждается в Крещении, когда человек в самом чинопоследовании таинства отрицается сатаны, поворачивается на 180 градусов и сочетается Христу. Это то, что происходит с его духом, или умом (чаще всего это синонимы у святых отцов). Происходит метанойя, изменение ума, изменение духа. Человек становится учеником Христовым – до этого он им не был, он как-то шел ко Христу или не шел. Если мы говорим о церковном человеке, до этого он шел разными путями, но он не был Христовым учеником. В момент Крещения он погружается в совершенно иную реальность, он становится членом Церкви, что есть тоже абсолютно конкретная реальность. Казалось бы, отруби человеку голову, приставь ее обратно и сфотографируй. Вроде то же самое, а отличия принципиальные. Можно, кстати, вспомнить ветхозаветные прообразы: например, самые известные, связанные с именами Ноя и Авраама. Ной спасается на ковчеге, и это является прообразом Крещения: бушующее море, поглотившее всю землю. Авраам становится отцом всех верующих, опять же момент веры. Крещение есть таинство веры, оно связано с ней. Это затравка, именно из веры начинает вызревать нечто. Говорим ли мы об общественном служении Христа – это та реальность, которая нужна нам, Церкви, говорим ли мы о самой Церкви, об отдельном человеке как о члене Церкви и т. д. Опять же можно сравнить с образом зерна, и Сам Господь такие образы приводит. Оно может лежать где-нибудь на полочке в спичечном коробке 1000 лет, потом его в землю посадят, и оно начнет расти. Принципиально иная реальность для этого семени. Это тоже образ Крещения: начинается умирание семени и через него возрастание чего-то нового.
Безусловно, нет ни абсолютных праведников, ни абсолютных грешников. В каждом человеке, даже в злодее, преступнике, есть что-то хорошее, какой-то контакт с Богом. И Бог всегда его призывает, к тому, чтобы он вошел в Церковь, но человек не всегда отвечает, но что-то хорошее он в себе сохраняет.
– Может ли человек не впустить Божественное откровение в свою жизнь? Ведь князь мира сего сопротивлялся тому, чтобы Богоявление произошло, а оно произошло.
– Конечно, человек может совершенно спокойно не впустить Бога в сердце. Замысел Бога о человеке один, но человек свободен. Для Бога ценна свобода человека, его выбор. Человек может отвергнуть Божественный Промысл о нем. Но диавол, конечно, принципиально ошибся, думая, что и Христос Спаситель может отвергнуть этот Промысл. Он не знал, что Христос есть Бог, что Он не может согрешить, что Он в Самом Себе не имеет дефекта, из которого вырастает грех, не имеет природной порчи, поэтому сразу же после Крещения у Христа начинаются искушения от диавола. Диавол надеется, что Господь поддастся на эти искушения, но это в принципе невозможно, именно потому, что во Христе Спасителе не было никакой безопорности, из которой вырастает грех. В нем была непоколебимая опора на Бога, потому что Он Сам был Богом. Это парадокс человеческой свободы, которая в нем существует, вложена в каждого человека, но, при всем ее величии, она есть в некотором смысле только образ той свободы, к которой призван человек. А свобода, к которой призван человек, непоколебима, как и свобода Христова, и человеческая, и божественная. Это отдельная тема, очень непростая и интересная.
– В первых веках Богоявлением считалось не только Крещение, но и само Рождество. Это был единый праздник: Рождества, Крещения и Богоявления. В чем принципиальное отличие? Почему Крещение отделилось от Рождества?
– Действительно, есть нечто общее у этих двух праздников, а именно явление Бога миру. В одном случае – рождение, в другом — выход на проповедь, общественное служение. С другой стороны, в них есть принципиальное отличие. Первые века характерны сжатостью богословия, и в жизни практически это выражалось сжатостью. Вспомним образ зерна, которое вызревает, или человека, который растет, оставаясь тем же и при этом меняясь. Так же и богословие: во Христе Спасителе, как в микроскопическом атоме, все содержится, полнота всего, хотя она почти не видна, и постепенно начинает разворачиваться, вызревать. То же самое произошло с этими праздниками. Но принципиальное отличие в том, что с Крещения начинается тот путь Христов, который Он передаст падшему человеку в Церкви, а этот путь может быть изображен, как лествица. Мы знаем, что впервые этот образ появляется еще в Ветхом Завете, когда Иакову снится чудесная лествица. Святые отцы толкуют эту лествицу как образ Пресвятой Богородицы, Которая вобрала в себя все поколения предшествующих праведников и явила путь человека к Богу, который позволил родиться Христу. Человек в лице Пресвятой Богородицы прошел этот путь, с Божией помощью сделал все, что можно от человека, а дальше уже действует Бог. Этот же самый путь являет в Себе Сам Христос, уже как путь совершенства. В Нем все совершенно. В Ветхом Завете был путь восхождения к Богу. Идея лествицы применима к каждому из людей, членов Церкви.
После Крещения и искушений Христос Спаситель начинает творить добрые дела: исцеляет человека, помогает страждущему. Есть известная богословская тема: вера и дела. «Вера без дел мертва». Вера и дела — то, с чего начинается путь каждого человека в Церкви. Одушевляемый верою поворачивается от диавола ко Христу, меняет свой вектор, происходит метанойя. Тело человека начинает трудиться, руководимое и водительствуемое тем же самым духом посредством сил души.
Вот яркий пример, связанный с деятельностью великого полководца Александра Васильевича Суворова. Назначили его в войска, приехал он. Смотрит: там беспорядок, разброд, офицеры пьянствуют, непонятно чем занимаются, солдаты ничего не умеют, в самоволку уходят. И он потихонечку начинает устраивать вверенное ему подразделение посредством офицеров. Они не сразу идеально подчиняются и не все правильно делают, а солдаты тем более. Потихонечку начинается обустройство жизни, боеспособности этой части. Это медленный процесс, не сиюминутный. Это образ того, что происходит с человеком после Крещения. Дух человека – это то, что мы назвали Суворовым. Это высшее начало, часть человеческой природы, которая водительствуема благодатью Божией. Дух взирает на Бога и нисходит к пределам своей природы, начинает потихонечку выстраивать себя через труд. Это то, что было изначально заповедано Адаму в раю и чего он не сделал. Он захотел сразу на третью ступень запрыгнуть и стать богом, обожения захотел. В этом была трагическая ошибка человека. Христос Спаситель в Самом Себе изображает этот путь. Ему это не нужно, Он всегда совершенен. Он это делает добровольно и только ради того, чтобы этот путь передать нам, вживить в Церковь. Он совершает добрые дела, помогает людям, исцеляет, за что на Него злобствуют фарисеи. Христос приносит Свое учение, которое содержит всю полноту истины о Боге и человеке. Вся полнота догматов, как мы знаем из курса догматического богословия, содержится в Евангелии. Образ зерна разворачивается в истории, вызревание древа Церкви, но вся полнота содержится в Евангелии, потому что вся полнота истины содержится во Христе. И наконец Христос Спаситель совершает Свою жертву, Он умирает и воскресает. Христос говорит: «Я есмь путь, и истина, и жизнь». Он передает нам эту лествицу восхождения человека к Богу, которая в Нем Самом не является этим восхождением, так как Он Бог.
– Это важный момент — момент необходимости Крещения. Часто задается вопрос, нужно ли было Крещение Самому Христу?
– Самому Христу не нужно было ничего. Он говорит Иоанну Крестителю: «Мы должны исполнить всякую правду». Точно так же, как Ему было не нужно ни совершать добрые дела, ни учить, ни умирать. Это все было нужно нам, а не Ему. Он всегда был Богом и всегда был совершенным человеком. Вот это принципиальный момент. Точно так же, как путь общественного служения Христа, который становится путем Церкви, начиная с Его Крещения, заканчивая Его смертью и Воскресением, в отдельном человеке и во всей Церкви начинается с Крещения, а заканчивается эсхатологической встречей со Христом Спасителем. Это линейная перспектива. А если мы возьмем в исторической миниатюре, то скажем, тот же самый путь пролегает между двумя таинствами: между таинством Покаяния, которое является вторым Крещением, и таинством Евхаристии. Это те же самые две точки, которые повторяются в жизни человека, и между ними весь путь.
– Хотелось бы поговорить о Преображении, потому что очень много параллелей можно провести между этим праздником и Богоявлением. Снова глас, снова свидетельство о Сыне. Как Вы считаете, насколько эти параллели уместны?
– Параллели уместны. Как мы сказали, Крещение есть образ Богоявления, образ будущей реальности. Для человека, который взирает на Христа, человека, который стоял рядом с Ним в момент Крещения и видел Его, это было образом Святой Троицы, он не имел еще в самом себе обожения, он стоял извне Христа. Так же, когда мы входим в Церковь, совершается таинство Покаяния, мы стоим извне Христа Спасителя, подобно какому-то человеку, который стоял рядом с Ним в момент Крещения. Но при этом нечто принципиально важное в этот момент совершается. Суворова прислали, но войска еще не обустроены. Когда все обустроится, не будет этого «извне»; тогда мы войдем в теснейшее соединение со Христом Спасителем. Преображение есть тоже образ. Оно открывает человеку то, что Христос Спаситель есть всегда Бог и всегда человек. Можно сказать даже то, что Преображение открывает человеку то, что Христу Спасителю не нужно все это совершать, что Он совершает все это ради человека. И одновременно Преображение, так же как и Крещение, приоткрывает ту реальность, в которую надлежит войти человеку.
– Хотелось бы задать вопрос о ветхозаветных богоявлениях. Если в акте Крещения нам, казалось бы, все ясно: Бог Отец свидетельствует о Сыне, Дух Святой сходит в виде голубя, то через какое Лицо Святой Троицы происходили ветхозаветные богоявления?
– Начнем с того, что любое богоявление и вообще любое отношение Бога с человеком, любой акт синергии, любая мельчайшая точка соприкосновения Бога с человеком не происходит вне какого-либо из Лиц Святой Троицы. Любое отношение Бога с человеком, в том числе ветхозаветное богоявление, совершается при участии Отца, Сына и Святого Духа. С другой стороны, святые отцы говорят об определенной последовательности откровения Лиц Святой Троицы: Отец открывает Себя через Сына, а Сын – через Святого Духа. Но богословие антиномично: оно наполнено противоречиями, которые свидетельствует лишь об ограниченности нашего логического мышления. Человек в принципе ограничен, безграничные вещи мы можем выразить адекватно лишь с помощью логических несообразностей. Ветхозаветные богоявления совершались при участии всех Лиц Святой Троицы. Даже более того, каждое из Лиц Святой Троицы имеет определенную функцию, если говорить языком не богословским, более понятным для людей; если говорить языком богословским, то образ действия, или образ откровения, когда Бог являет Свою благодать, а Он являет ее так или иначе в какой-то связке с чем-то тварным, то особое место в этом явлении благодати принадлежит Отцу, и это место сокровенное. Отец прикровенно Себя являет. Особое место принадлежит Сыну Божию, Который являет Себя уже не прикровенно, но явно. Христос Спаситель говорит: «Се стою и стучу». Именно Он стучит в двери сердца человека, и стучит одновременно как Бог и человек. А до того, как Христос воплотился, Сын Божий тоже являл Себя человеку как Бог через людей, через естественные откровения, сверхъестественные откровения, через что-либо, принадлежащее нашему тварному миру, например, через природу. Святой II века Ириней Лионский назвал Сына и Духа двумя руками Отца. Это очень выразительное сравнение, которое показывает прикровенный образ действия Отца и более открытый образ действия Сына и Святого Духа. Любое откровение всегда связано с Сыном Божиим, до Его воплощения в том числе. А любое вселение благодати в сердце человека, соединение с предметом откровения человека связано с образом действия Святого Духа, даже если это было до боговоплощения и до сошествия Святого Духа на апостолов.
– Вы использовали термин «образ откровения». В чем отличие именно Богоявления в традиционном понимании? Это явление Бога в материальном мире? А откровение Бога человеку в уме, допустим, как откровение Иоанна Богослова, это же было что-то нематериальное?
– Когда мы говорим о Богоявлении, мы говорим о реальном событии, о воплощении Сына Божия, облечение Им сразу в человеческую природу и явлении Себя миру как Богочеловек. Это совершенно конкретное событие. Оно принципиально отличается в том числе от Откровения апостола Иоанна Богослова или от каких-то ветхозаветных откровений, от прозорливости святых. В чем принципиальнейшее отличие? В ипостаси Сына Божия, Который содержит в Себе все. Все остальное, как говорит святой Максим Исповедник, привязано к этому событию: и прошлое, и будущее. Христос есть сердцевина мира, истории; в Нем вся полнота того, что Он Сам назвал путем, истиной и жизнью, и вся полнота всяческого откровения. До того, как Он воплотился, не было полноты, было приуготовление к этой полноте, было откровение, которое Им же совершалось, через Его же образ действия. Но это было приготовление. После этого события, Его рождения, смерти, Воскресения, Его подвига эта же полнота разворачивается в истории, образ семени, про который мы говорили. Это не какая-то другая полнота, у человека не вырастает третий, четвертый глаз или ухо. Человек – это образ Церкви, богословия, истины. Это та же самая абсолютная полнота, которую содержит в Себе Христос Спаситель, но эта полнота имеет парадоксальную способность вызревать, развиваться и расти. Как может полнота расти? Тем не менее может. Выразить смысл того, о чем я сейчас сказал, нам позволяет догматическая терминология, а именно обычные термины, элементарные и основополагающие догматические категории – сущность, или ипостась. По сущности, или по природе, Христос содержит в Себе все: всего Бога и всего человека. Он совершенный Бог и совершенный человек. И нет ничего такого в человеческой природе, что не содержалось бы в Нем. Это есть полнота откровения, явление всецелой природы человека, который обожен, как говорят святые отцы. Эта природа всецела, и она обожена. Он являет всего Бога через всего человека. Про кого угодно скажите, такого мы не найдем. Про Церковь можем сказать, но именно потому, что в ней Христос. А Церковь – это соборно ипостасный образ бытия. Раньше не было этого, потому что не было всего человека и не было всего Бога, а это взаимосвязанные вещи в историческом контексте. Эта же полнота сохраняется в Церкви, потому что Христос живет в Церкви и является ее главой и основанием. Именно поэтому в Церкви Христовой заключены вся полнота Бога и человека.
Но помимо этого природного аспекта переходим к догматическому богословию. Есть не менее важный ипостасный аспект. Отвлечемся от Божественного откровения, от Христа Спасителя, от Церкви и перенесемся мыслью к Святой Троице, насколько для нас это возможно. Бог Отец — совершенный Бог, Он содержит в Себе всю полноту Божества, но тем не менее Он рождает Сына и низводит Святого Духа. И эта полнота всецелая, которая содержится в Отце, разворачивается в чудесную картину в Святой Троице. Бог желает, чтобы то же самое совершилось и в нашем мире с человеком: чтобы всесовершенная полнота, Божественная и человеческая, которая есть во Христе и всегда была в Нем, расцвела древом Церкви и вобрала всех нас.
Ведущий: диакон Михаил Кудрявцев
Расшифровка: Наталья Маслова
