МОСКОВСКИЙ ПАТРИАРХАТ
В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик храма Рождества святого Иоанна Предтечи в деревне Юкки священник Игорь Лысенко.
– Отец Игорь, здравствуйте! Благословите по традиции наших телезрителей.
– Господь благословит всех, кто смотрит, а самое главное, всех, кто хочет увидеть и воплотить доброе из того, что увидел.
– Тема нашей сегодняшней беседы: «Пост – время действия или время покоя?»
Отец Игорь, сегодня пятница. Миновали «ефимоны», стояния, как их называл Иван Шмелев в своем произведении «Лето Господне». Подходит к концу первая неделя Великого поста. И каждый, кто вступил в этот Пост осознанно, наверняка хочет подвести какой-то итог, поразмыслить: а что было? и что еще будет? и что для меня в принципе пост? Поскольку сегодняшняя тема: пост – время действия или время покоя, хотелось бы ответить в нашей передаче на вопрос, что сделать на период поста: затвориться, чтобы каяться и молиться, или же, наоборот, открыть и развить в себе то, что давно хотелось, но на что не хватало сил, может быть, терпения, смелости?
– Давайте начнем с очень простых цифр. В году 365 дней, а постных дней по уставу Православной Церкви больше двухсот: Великий пост – 49 дней, Рождественский пост – 42 дня, из-за ранней Пасхи бывает большим и летний пост, Успенский пост и практически еженедельные среда и пятница. Поэтому получается, что если мы будем во время поста самоуглубляться и слишком озабочиваться спасением своей души, понимаемым с точки зрения удаления от всего, изоляции, то, как Вы думаете, к чему мы придем, если две трети времени будем заниматься только собой?
– Ни к чему хорошему.
– К хорошему не придем, особенно в отношении тех, кто от нас зависит: старики, дети, немощные. То есть мы будем заняты: «Отстаньте, не мешайте нам спасаться». Поэтому ответ, наверное, совершенно очевиден: наоборот, пост необходим нам для более дерзновенного служения. Но, конечно, никакое дерзновенное служение невозможно без самоконцентрации. Вот это как раз взаимосвязь. Для того чтобы больше отдавать и чтобы отданное было не благими намерениями, ведущими вниз, а было благими делами, благими плодами, оно и должно быть удобрено молитвой, удобрено подчинением своих страстей, их порабощением, чтобы они над тобой не властвовали, и тогда уже высвободившийся дух, высвободившуюся энергию направить на служение. Чтобы пост помогал служить, помогал воплощать те таланты, которые мы получаем от Господа. Как раз потому, может быть, мы и имеем две трети времени поста, чтобы помнить в эти дни, что надо отдавать, надо делиться, надо быть теми, кто, как Господь, живет не для себя, а для других.
Потому что, к сожалению, в обычные дни мы заняты суетой, «разносолами», не только в гастрономии, но и в отношении к миру, в развлечениях. А пост все-таки помогает нам вспомнить, что развлечений должно быть поменьше, а дел служения побольше. И весь смысл поста, конечно, ни в коем случае не в пище, пища в данном случае – абсолютно вспомогательный элемент. Поскольку наше тело мы питаем пищей, то правильно подобранная пища как раз и дает возможность телу не отвлекаться на болезни, не отвлекаться на переваривание слишком жирного, слишком обильного, слишком сладкого. То есть пост в данном случае помогает нам сделать тело более работоспособным органом для служения.
– Мы сказали, что в постное время нужно быть человеком деятельным, иначе…
– Более деятельным. То есть пост – это время для более плодотворной и более бескорыстной деятельности. Если без поста мы как-то еще можем задумываться о своих проблемах, где-то отвлекаться, то во время поста мы должны быть максимально сконцентрированы. Церковь предлагает нам пост, как заботливая мать, понимающая особенности нашего организма, нашего отношения к жизни, наших слабостей. То есть пост для того и дается, чтобы мы опомнились, чтобы спасались. В данном случае спасение – это не самоуглубление, не спасение своей души в ущерб остальным, о чем нас предупредил Спаситель: кто хочет душу свою спасти, тот ее погубит. Это и ответ тем, кто хочет изоляции, кто во время поста хочет быть только с собой и считает, что любая деятельность является искушением. То есть это сектантство: самозатворение, самоизоляция и самоспасение.
– Тем более если вокруг семья, которая нуждается во внимании человека, а он углубляется в себя...
– А какой пример мы показываем, если говорим, что сейчас пост и потому отойдите от нас с теми и другими проблемами? Что же ты тогда за христианин? Как ты выполняешь первую заповедь: «Ро́ститесь и множитесь», когда ты сам должен ро́ститься, умножаться с точки зрения духовного роста и с точки зрения своего человеческого роста и помогать своим детям, членам семьи? Ты должен быть примером, должен показывать, как надо жить, быть деятельным, как надо реализовывать и воплощать свои таланты.
А если вместо этого ты будешь в изоляции, один, оторванный, в таком случае ты разрушаешь Церковь. Церковь – это всегда созидание, всегда соборность. Почему на стояниях мы собираемся вместе, вместе молимся? Для того чтобы почувствовать энергию молитвы, совместного молитвенного служения и молитвенной просьбы. Ведь как говорит Господь: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я и есть». Во время чтения Канона Андрея Критского мы говорим: «Душе, покайся», то есть изменись, перестань служить только себе, перестань думать только о себе, отдай себя, посвяти себя другим с Господом через Господа. То есть фактически стань Христом, тем Сыном человеческим, который отдает, любит, который воплощает любовь в своих делах.
– Есть еще одна, может быть, крайность, когда человек действительно стремится к такой самоотдаче, но это иногда приобретает гипертрофированную форму. Такой человек не уделяет себе совершенно никакого внимания, бывает, он даже выглядит весьма своеобразно, не следит за собой, потому что говорит: «Мне надо успеть туда, сюда…»
– Вы же знаете, как обычно говорят: «Крайне левый и крайне правый – это примерно то же самое». Как маятник: если он слишком далеко в одном положении и слишком далеко в другом положении, он неустойчив. Господь – это всегда мера, Господь – это всегда живое состояние и лезвие бритвы между всеми искушениями. Враг пытается вывести нас из равновесия в это крайнее состояние – либо крайней изоляции, либо крайнего лжеумудрения, лжеуглубления.
Так и эта излишняя активность. Недаром же специалисты говорят, что трудоголики – это тоже зависимые. Трудоголик – это тоже повреждение души. Потому что если человек пытается отдать себя без Господа, то это те самые благие намерения, ведущие не туда.
Почему и важно причащаться как можно чаще, чтобы сила и благодать, полученная во время Причастия, оплодотворила твою деятельность любовью. Чтобы это была не просто деятельность, а созидание, чтобы это были действительно благие плоды. А Господь сказал так: «Никто не благ, только Бог». Поэтому, чтобы были благие плоды, надо делать обязательно с Господом. А если ты пытаешься делать без Господа? Как некоторые говорят: нам некогда причащаться, мы работаем. Что же это за работа, если она без Причастия? Если ты непричастен Богу, то на кого ты работаешь и каковы твои плоды?
Поэтому здесь надо опомниться. К сожалению, враг, для того чтобы отлучить нас от Причастия, воздвигает слишком много препятствий. В известном монастыре Ватопед на горе Афон, откуда нам привозили дары волхвов и пояс Богородицы, во время Великого поста идет ежедневное Причастие. Там служат по своему уставу, и получается, что Причастие у них не как у нас, четыре раза в неделю – среда, пятница, суббота, воскресенье (из них два дня литургия Преждеосвященных Даров, если нет праздника), а каждый день. Я думаю, что это очень правильно.
Конечно, и у нас, как вы знаете, если человек болен, если он в сложной ситуации, мы его причащаем теми запасными Дарами, которые всегда есть в храме и заготавливаются на весь год в Великий Четверг. В нашем храме, по благословению нашего правящего архиерея владыки Игнатия (думаю, что нам очень повезло: он очень светлый человек и понимает силу Причастия), мы стараемся причащать человека, который по своей немощи не смог дойти до храма, того, у кого очень сложная жизненная ситуация, или беременную, всю себя отдающую своему ребенку. Конечно, им тяжело поститься по формальным требованиям, но мы обязательно причащаем, потому что без этого невозможно полноценно отдавать себя, невозможно совершать действительно благие дела.
Поэтому я думаю, что излишняя кипучая деятельность – это искушение, которое преодолевается усиленной молитвой. И для того чтобы действительно сделать все правильно, блаженно, необходимо постом и молитвой избавляться от искушений, а высвобождаемые силы и время спокойно и молитвенно воплощать в служение и дела.
– Из этого вытекает еще один вопрос. Бывает, что человек во время молитвы искушаем следующим: у него вдруг появляется множество идей, которые роятся…
– Вы уже ответили на вопрос – искушаем. Понятно, от кого бывают искушения. В Священном Писании мы видели, как святые говорили: если что-то от Господа, то оно повторится. И до трех раз. Вы помните, как это было у многих библейских деятелей: Господь не боялся им повторить что-то, причем по-разному. Либо оно было так, как было в просьбе, либо это повторялось. Или, помните, как было сказано при рождении Иоанна Предтечи: ты не послушал, поэтому будешь безгласный до тех пор, пока не увидишь.
То есть заранее говорится, что и как будет, никуда не торопясь, никого не преодолевая и не усиливая, не ломая человеческую волю. Это всегда спокойно, всегда естественно, всегда гармонично. А суета, напор, буйство каких-то мыслей, идей чаще всего бесплодно, и чаще всего после спокойного вдумчивого молитвенного разбора оказывается, что все это пепел, просто прах.
– Вопрос телезрителя: «Я хочу поблагодарить за тему, которую вы подняли. Потому что если кто-то посмотрит со стороны на нашу христианскую жизнь, то увидит одну молитву, а действий нет. И Святая Церковь почему-то не предоставляет образ святых, которые занимались деятельностью, например таких, как великая княгиня Елизавета».
– Вообще-то говоря, святой – это человек, отдавший себя Богу, а не изолированный человек. Если мы вспоминаем про какого-то святого, то удивляемся как раз чудесам его созидания, чудесам его более чем обычного делания. Святой – это больше, чем обычный человек. Например, тот же святой Александр Невский, который в сорок два года полностью, без остатка сжег себя для служения своей стране, который сделал столько, что мы даже представить себе не можем. И как вы знаете, был пострижен в схиму перед своим успением. И любой святой – это человек, в первую очередь делающий гораздо больше, чем обычный человек.
Иоанн Кронштадтский, причастив в течение нескольких часов до пяти тысяч человек, потом успевал еще объехать всех тех, кто к нему обращался. Успевал наделить средствами серьезные и очень важные дела, проекты: созидание храмов, строительство домов трудолюбия, даже строительство частных домов. Если, например, у какого-то большого семейства сгорал дом, то было много случаев, когда он давал достаточно средств, чтобы сразу решить всю проблему. В результате эта семья возрождалась, преображалась и дети становились деятелями. Вот это подход. Вот это служение.
А когда мы очень часто не по-церковному, а по-мирскому, по-профанному считаем, что святой – это нечто фарисейское: человек, знающий молитву и отстраняющийся от всего мирского, от всей деятельности, то это ложное представление. Святой – это всегда более отдающий, более служащий, более деятельный, чем тот, кто еще не приобрел святость.
– Вопрос телезрительницы из Московской области: «Как правильно подготовиться к Причастию и исповеди в Великий пост? Кто-то говорит, что не надо читать три покаянных канона. Подскажите, пожалуйста».
– Я думаю, что все-таки самое главное условие подготовки к Причастию – это понимание, что без Причастия жить невозможно. Все остальное – это технические моменты. В последнее время нас, у нас, к сожалению, слишком много внимания уделяется внешнему. Слишком много внимания уделяется тому, какое количество молитв или даже текста прочитано. Потому что, к сожалению, когда некоторые священники требуют формального исполнения определенного правила, молитва, то есть живой разговор с Господом, превращается в говорение некоего текста, то есть в некое заклинание.
Очень важно, чтобы все было возвращено с головы на ноги и обрело первоначальный смысл. Чтобы мы понимали, что Причастие нам необходимо ежедневно, как в молитве «Отче наш», когда мы говорим: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Понятно, что не о буханке хлеба говорит Господь в этом обращении к Отцу Небесному.
Поэтому, если мы будем говорить о количестве канонов, количестве тех молитв, которые надо читать перед каждым причащением, я думаю, мы не будем правы. В молитве, произносимой непосредственно перед Причастием, мы упоминаем двух людей. Иуду, который готовился к Причастию, который три года служил вместе со Спасителем, ходил вместе с Ним, разделял трудности, молился вместе с Ним, может быть, исцелял так же, как остальные апостолы (помните, Господь посылал их по два человека). Иуда причастился – и как недостойно повел себя после Причастия! И второй человек – это разбойник, который никак не готовился, никаких канонов не вычитывал, но в результате стал святым.
Здесь нужно осознать, что каноны помогают, но важно, чтобы они не были заклинанием. Поэтому если с учетом Канона Андрея Критского или если Вы читаете Псалтирь (как бывает, когда люди договариваются и каждый вычитывает кафизму, с тем чтобы все двадцать кафизм Псалтири вычитывалось ежедневно), то каноны ко Святому Причастию (особенно если причащаться в среду и пятницу), лучше разбить на несколько дней. Пусть в понедельник Вы прочитаете один канон, во вторник – второй, а в среду, может быть, третий канон. Потому что, например, в нашем храме литургия Преждеосвященных Даров служится вечером, для того чтобы люди могли прийти с работы и вооружиться Причастием.
Люди говорят: «Мы не успеваем вычитать правило к Причастию за один день». А зачем за один день? Кто мешает разбить правило, кто мешает относиться к этому более органично, более по-человечески, чтобы молитва к Причастию была настоящей мольбой, настоящей молитвой. Чтобы она была настоящей просьбой о помощи к Господу, а не просто проговариванием какого-то текста, когда я формально, как фарисей, сказал этот текст. Смотри, Господи, я это вычитал и это вычитал – всё, теперь могу причаститься. Но это же ты – мне, я – тебе. Где тут Господь? Где тут любовь? Где тут благодать?
И наоборот, может быть, ты прочитаешь всего один канон, но проживешь его сердцем, может быть, зальешься слезами, потому что там каждое слово драгоценно, каждое молитвенное воздыхание – сокровище, оставшееся нам от тех святых, именем которых названы эти молитвы. Ну так и проживите их, напитайтесь ими. Опять же, как говорил Господь: «Не будьте многословны, как многословны те же фарисеи». Хотя при этом говорил: «Ваша праведность должна быть не меньше, чем их». Но эта праведность не в изолированной молитве, праведность – это когда молитва становится твоей жизнью, когда ты весь непосредственно пропитан молитвой.
И даже по формальным моментам Иисусова молитва (это говорят и монахи, и устав) может заменять эти каноны. Определенное количество Иисусовых молитв может заменять один канон или все каноны вместе. Я считаю, что это только ориентир, а смысл в том, что в Посту мы должны все время молиться. Мы должны все время осознавать, что стоим перед живым Господом, должны все время понимать, что без Него ничего доброго не сделаем. А вот вместе с Ним сделаем всё. При этом, подпитываясь Телом и Кровью Его Единородного Сына, мы сделаем гораздо больше, гораздо безопаснее для тех, для кого мы это делаем, и гораздо безопаснее и полезнее для своей души.
– В дополнение к Вашим словам я вспомнил, что в Типиконе есть такой момент: если человек желает причаститься, то пусть он готовится шесть дней, а на седьмой, предположим в воскресенье, причащается. В этом плане, как Вы и говорили, можно разбить правило к Святому Причащению и прочитывать в день по молитве, действительно вдумчиво переживая их.
– Я все-таки еще раз подчеркну, что готовиться шесть дней не означает причаститься один раз.
– Да, точно.
– Поэтому можно готовиться, может быть, шесть дней и причащаться как можно чаще, осознавая, что без Причастия мы неполноценны. И здесь тоже важный момент – чтобы мы не пытались присвоить пост самим себе, не считали его своим индивидуальным подвигом и также не пытались бы «приватизировать» Причастие. Чтобы не получалось, что мы хотим причаститься для себя, чтобы Причастие только нас исцелило, только нас вооружило, только нас обожило. Не получится. Причастие – это всегда то, что мы отдаем. Причастие – это всегда то, что вооружает нас для того, чтобы мы отдали больше, чтобы пять хлебов насытили пять тысяч, чтобы мы смогли пройти по воде житейского моря, этой бушующей стихии, и не утонули, не погрязли в этих дрязгах. Чтобы мы смогли идти, как шел Спаситель – для служения, для молитвы, для спасения. Вот тогда это будет правильно, тогда Причастие будет точно достойным.
Очень многие люди говорят, что для достойного причастия необходимо прочитать эти каноны. Это совершенно перевернутое отношение к Причастию. Достоинство Причастия определяется тем, что ты делаешь после него. Опять повторю пример с Иудой и разбойником благочестивым. У Иуды с формальной точки зрения была достойнейшая подготовка, но, как вы понимаете, он был недостоин Причастия, потому что затем пошел, предал и потом сам себя удавил, не доверившись Богу. А вот Петр, хотя тоже предал, но покаялся, изменился: сила и благодать Причастия изменила его. И после того как петел возгласил дважды, он со слезами ушел, но для продолжения служения Спасителю. Именно поэтому на этом камне была созиждена Церковь.
И разбойник совершенно не готовился ко Причастию, но он соединился с Христом на кресте и вместе с Ним вошел в рай. И уже не предал, не отошел, несмотря на все страдания, несмотря на всю боль, когда продолжал висеть на кресте до перебивания голеней. Когда он провис, когда задыхался физически, но при этом не отрекся. Вот это достойное Причастие, несмотря на то, что каноны не были прочитаны. Один его возглас «Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем» стоил всех канонов, стоил всех тропарей, кондаков и икосов. Потому что каждый звук там был пропитан кровью любви, кровью жизни. Он всего себя отдал вот этому обнаженному Человеку рядом, в Котором увидел Бога.
– Вопрос телезрительницы Елены: «Мой муж только на пути к Богу, он ходит на Причастие, но сказал, что Великим постом будет поститься только в первую и последнюю неделю, так как они самые важные. Вопрос о физической близости: я хочу воздерживаться от всего, но как сделать, чтобы не было конфликтов с мужем?»
– Знаете, Елена, многие женщины приходят с таким вопросом. Здесь все-таки надо обращаться к Священному Писанию. Мы слышим от апостола Павла, что жена не принадлежит себе, и тело ее принадлежит не ей, а ее мужу, так же как тело мужа принадлежит жене. Поэтому муж полностью отдает себя: свои силы, свою энергию, свое время на служение семье, на служение жене, детям. Он отдает всего себя.
В данном случае очень важно, чтобы наши слушательницы понимали, что если есть такая потребность, выраженная в человеческом теле, особенно у молодых людей, то – конечно, не в день перед Причастием, – как мне кажется, гораздо более безопасно и для семьи, и для тела быть вместе. Может быть, без страсти, без полного разжигания, а с заботой, с отдачей себя мужу, это совершенно другое. Чтобы это не была попытка удовлетворения своих страстей, какого-то развлечения. Наоборот, здесь надо осознать, что Церковь недаром освящает союз таинством Брака, чтобы потом не говорить, что это нечто греховное, постыдное. Это принципиально. Важно осознавать, что чем с большей любовью, чем с большим осознанием того, что в браке ты служишь другому и семье в целом, ты отдаешь себя, тем более святы будут дети, как плоды этой самоотдачи, и тем ты будешь, благодаря вроде бы физическим действиям, более духовным. Вот это надо осознать.
Иначе бы не родились святые. Иначе бы мы не продолжали существовать. Поэтому очень важно, чтобы здесь не было гностицизма, что плоть – это что-то стыдное, что надо скрывать. К сожалению, это было у старообрядцев, и, к сожалению, это есть и сейчас у «ультраправославных» людей, тех, которые считают: мы-то православные, а остальные не такие православные. Этого очень много и у неофитов, тех, кто недавно крестился.
Здесь очень важно осознать, что Господь создал целиком и дух, и душу, и тело, и нельзя, чтобы тело было разрушено, совершенно унижено и постыжено. Тело – это храм, и этот храм живет по своим законам: его надо вовремя убирать, он должен звенеть, должен быть красивым и должен воплощать то, ради чего создан. А создан он в том числе для исполнения заповеди «Плодитесь и размножайтесь», только эту заповедь надо исполнять ответственно: ро́ститесь и множитесь. Чтобы не просто была близость, но чтобы если в результате нее появится плод, мы отдали этому плоду всю свою любовь, все свое служение, чтобы этот ребенок стал действительно посвященным Богу.
Может быть, чтобы более полноценно углубиться в молитву, то в первую и последнюю седмицу не стоит этого делать. А в остальные дни – опять же повторю, что не накануне Причастия, – почему нет? Особенно если вы чувствуете, что это может разрушить брак, может обидеть супруга и даже быть поводом для отторжения от Церкви (есть и такая слабость). Поэтому здесь надо созидать и разумно, и самоотверженно, и с молитвой. Ибо как сказал Господь: «Будет уже не два человека, а одна плоть». Уж если Господь соединил в одну плоть, то тут важно не впадать в ложное благочестие, в ложное устыжение своими обязанностями.
– Очень ценное наставление, отец Игорь, спасибо большое! В наших передачах мы периодически затрагиваем этот вопрос, когда говорим и о семейной жизни и развитии будущих отношений. Известно, что много семей, к сожалению, даже разрушались, когда люди были непримиримы в подобных вопросах.
– А это уже страшно. Потому что быть православным – значит быть счастливым. Быть православным – значит быть творческим. Быть православным – значит быть ярким. А у нас люди нередко считают, что быть православным – значит быть каким-то неполноценным в мирском плане: не обращать внимания на свой внешний вид, не обращать внимания на других, быть каким-то уж слишком самоуглубленным, выглядящим как-то даже вызывающе. И это плохой пример. Когда человек не заботится о своей полноценности, о своей целостности – это болезнь. Потому что целостность предполагает целостность духа, души и тела, когда впереди, все возглавляет дух. Дух любви созидает, покрывает, верит, служит. Это и есть любовь. А если вместо этого дух осуждения, дух изоляции, дух самоуничтожения, где же тут любовь, где тут Святой Дух?
Поэтому мы должны больше заботиться не о себе, а о том, кто рядом, отдавать ближним больше внимания, любви, своей энергии, заботы, так же физической, и в том числе супружеской. Чтобы муж почувствовал, что именно во время поста любовь была более совершенной, более чистой, более целомудренной. Это чудо, но это есть. Когда человек чувствует, что он не саморазрушился, не опустился, не оказался постыдным в представлении о себе, а почувствовал, что он действительно соучаствовал в продолжении того таинства, которое благословляется в таинстве Брака.
Сейчас в Интернете можно прочитать, как во время венчания священник молится именно о чадах, о продолжении рода, о благословении Церковью этого супружеского действа, таинственного действа. Ведь ни один ребенок не рождается без воли Божьей, без вкладывания Его духа в эту биологическую клеточку. И в данном случае мы соучастники этого величайшего творческого акта. Если мы этого не понимаем, если постыжаем это, то мы саморазрушаемся.
Тем более сейчас в нашей стране нас мало, слишком мало. И если мы под любым предлогом, при любой возможностью не будем заботиться о том, чтобы у нас рождались полноценные дети, а еще, не дай Бог, у нас будет разрушаться семья, тогда, если говорить с мирской точки зрения, мы просто сойдем с исторической сцены. А если говорить с церковной точки зрения, то мы просто не сможем спастись, потому что «по плодам их узнаете их». Плоды – это в том числе наши дети. Если мы их не родим, не воспитаем, не насытим благодатью своего служения, для чего тогда мы родились?
Ведь монах – это абсолютно уникальное состояние. Я считаю, что монах – это просто ангел на земле, который должен быть примером для очень многих. Настоящий монах должен быть один на несколько десятков или сотен тысяч человек, а может, даже один на миллион. Вот тогда он и его молитва – пример для всех, он уже не с нами, он для нас отдает всего себя. Почему я еще говорю про монахов? Потому что иногда монашеские уставы, монашеские требования мы перекладываем на семейные отношения. Это совершенно разные вещи. Семья – в миру, в материальном, земном мире, а монах иной и «моно», в отличие от семейной триады. Это нельзя сопоставлять. И вот здесь как раз возникают те конфликты, непонимание, которые, как Вы говорите, приводят к трагедии и разрушению.
– Вопрос телезрительницы: «Предыдущая телезрительница говорила о том, что в первую и последнюю неделю нужно поститься строго. А потом можно с маслицем? Мне 81 год».
– Ваш возраст, мне кажется, позволяет поститься уже так, как Вам предпишет врач. Я могу привести пример: моя бабушка Антонина (ее уже нет) дожила до девяноста пяти лет, и когда она пыталась во время поста поститься без молока, больной желудок ее буквально укладывал, у нее были такие рези, что она даже молиться не могла. И как только она употребляла немножечко молока, она восставала. Но это было уже после восьмидесяти лет. То есть все-таки надо учитывать наши возрастные особенности, советоваться с врачами. И если врачи говорят, что Вам полезно немножко жира, потому что это необходимо для усвоения витаминов, белков (а масло это как раз и есть жир), надо слушать врачей.
Самое важное не в пище. Самое важное – с какой благодарностью мы эту пищу употребляем, с какой разумностью относимся к ней, чтобы не разрушить собственное тело. Чтобы наше тело не стало настолько немощным, что мы даже молиться не сможем. Поэтому если сможете воздержаться от масла в первую и последнюю седмицу, замечательно. Но если по Вашему диагнозу, по Вашему состоянию это тяжело, ни в коем случае не воздерживайтесь. Спокойно кушайте и в эти дни, но, поддержанные этим маслицем, молитесь больше, более искренно. Поблагодарите Господа за то, что Он дал такую возможность, произвел тот самый елей, за который мы Его восхваляем.
Дай Вам Бог прожить еще как можно дольше, в том числе с помощью маслица и всего, что Вы с благодарностью покушаете, тогда Вы сможете отдать больше своей мудрости, своего опыта тем, кто Вас окружает.
– Пост – время действия и время покоя. Каким образом мы можем впустить в свою жизнь такой необходимый для молитвы элемент, как тишина? В нашу жизнь, которая буквально бежит, грохочет, спешит, торопится. И у нас есть семьи, а в семьях дети, мужья, жены. Как среди всего этого хотя бы на несколько минут в день настроиться на волну тишины?
– Вы знаете, я настраиваюсь на молитвенную тишину, на молитвенный покой, на молитвенное углубление во время Причастия. Мне кажется, нет другой возможности. Именно во время Причастия ты осознаешь ту степень громадности чуда, которое с тобой происходит. Ты понимаешь, что в этот момент соединяешься с мировой тишиной, потому что тишина – это нечто священное, нечто гармоничное, несуетное. И поэтому для того, чтобы в тебе была эта тишина, приняв ее в Причастии и погрузив в глубину своего сердца, ты должен ее сохранить. Иначе, если она не будет пребывать в тебе постоянно, ты окажешься на мелководье, захлебывающимся в житейских волнах.
А вот если в тебе будет эта тишина, это спокойствие, тогда ты будешь ощущать себя непотопляемым. Тогда ты будешь чувствовать, что под тобой есть глубина, которая не дает этого прибрежного пенного захлестывания, этих срамот, как говорится в псалмах. Потому что в середине моря волна спокойная, ровная, пусть даже очень большая. Корабли во время шторма выходят из бухт и отходят от причала, для того чтобы встретить шторм в открытом море, где это неопасно. Потому что на мелководье волна страшная, она разрушает, разбивает. А в открытом море ты спокоен, ты с Господом, чувствуешь, что здесь можешь выстроить судно носом против волны, и она тебя не утопит.
Поэтому тишину ты приобретаешь во время Причастия, сохраняя ее до следующего Причастия, и она – необходимое условие для твоей деятельности. Как и все в православии, это неразделяемое соединение. То есть мы должны быть деятельными в тишине благодати, тишине любви, в тишине и несуетности, и тогда наша деятельность будет благой. Для этого нам нужен пост, чтобы, ограничив себя от каких-то искушений, излишеств, развлечений, мы смогли сосредоточиться одновременно и на самоуглублении, и на служении, на том, чтобы себя посвятить, отдать и разделить.
– Отец Игорь, краткое пожелание от Вас нашим телезрителям.
– С Постом приятным! Потому что нет ничего более приятного, чем отдавание себя, чем служение другому, чем благодарность Богу. Повторяю, что пост установлен для того, чтобы, как в раю, не вкушая только одного плода, мы были полностью в доверии с Господом, полностью отдавали себя служению раю. Помните, как было сказано: не вкушай этого плода и возделывай рай. Вот смысл поста.
Так и здесь: мы не вкушаем грехов, не вкушаем излишеств, для того чтобы возделывать все, что вокруг. Чем больше возделывания, чем больше благодарности, чем больше радости, тем полноценнее Пост.
– Спасибо, отец Игорь! Благодарю Вас, что нашли возможность прийти на эфир и у нас с Вами получилась такая деятельная беседа.
Ведущий Михаил Проходцев
Записала Нина Кирсанова
